Грехи Отцов:

В поисках Хорошего Мужчины в Танцевальной Терапии

Малверн Люмсден

Перевод Н. Луневой и Т.Бабковой (Киев, Украина)

1. Предисловие
В этой статье я поднимаю вопрос о том, уделяла ли теория психотерапии в целом, и танцевальная терапия, в частности, достаточно внимания изучению роли отца в динамике психопатологии. Во второй части я представляю серию клинических случаев, в которых ключевую роль сыграл отец.
Доминирующим направлением исследований за последние годы, в особенности под влиянием работ Боулби (1965; 1969; 1969 - 1980), Спиц (1965), Винникотта (1957), Малер (1068, 1975), Стерна (1985) и других, стали работы по психотерапевтическому значению роли матери в психодинамическом развитии ребенка. Все больше доказательств тому, что взаимоотношения между матерью и ребенком начинаются в перинатальный период (Гроф, 1985). Процесс рождения в значительной мере инициирует неминуемый процесс отлучения. Но в период, который следует сразу после рождения, когда все замечательно и ребенок может искать и получать материнскую грудь, устанавливаются долгосрочные партнерские отношения, которым свойственны все качества интимного танца. Нарушения в этих взаимоотношениях в первые месяцы и годы жизни согласно многим авторам приводят к возникновению аутизма, шизофрении, пограничным расстройствам личности и неврозам характера.
Понимание этих факторов психологии развития личности особенно важно для танцевальных терапевтов. Танцевальная терапия, по одному из определений, описывается как "терапия второго шанса", которая предоставляет клиенту шанс правильного, пусть и символичного материнства, что компенсирует неадекватные расстройства раннего детства. Танцевальная терапия в большой части невербальна и может задействовать процессы, происходящие в раннем детстве еще до развития речи. Терапевт вступает с клиентом в диалог посредством ритма и движений, проводя таким образом параллель с первоначальным ритмическим взаимодействием матери и ребенка.
Пионерами в танцевальной терапии были женщины, несмотря на то, что их исследования базируются на многих теоретических понятиях, созданных мужчинами: Фрейдом (например, Элейн Сиджел, 1984), Юнгом (например, Мэри Уайтхаус, Флетчер, 1979; Бернштейн, 1984), Адлером и Райхом (например, Лилиан Эспенак, 1981). Женщины составляют подавляющее большинство профессионалов, практикующих эту терапию, и, несомненно, они сыграли важнейшую роль в том, чтобы их клиенты коснулись многих нерешенных сторон неадекватного раннего материнства.
Клинический опыт, описанный в этой статье, указывает на то, что неадекватное отцовство также может стать значительным обстоятельством в психопатологии. Это наиболее очевидно в случаях с инцестом (многие примеры приведены ниже) и жестокостью, связанной с алкоголизмом. Описаны также случаи, в которых проблема связана с отсутствием отца, либо с эмоционально недоступным отцом.
Исходя из того, что терапевт способен обеспечивать альтернативную ролевую модель или объект переноса, очевидно, что мужчина - терапевт особенно подходит в работе с проблемами отцовства. При этом, хоть я сам и мужчина, я убежден в том, что в танцевальной терапии кроме пола терапевта так же важны паттерны и качества движений, которые позволяют дуэту "терапевт - пациент" прорабатывать психопатологические осложнения "грехов отцов".

2. Роль Отца в Психотерапевтической Теории
2.1. Роль Отца в Индивидуации Ребенка.
Для объяснения роли отца в психологии развития личности могут быть выдвинуты многие гипотезы. Теории объектных взаимоотношения подразумевают, что после периода "аутизма" ребенок переходит в симбиотические взаимоотношения с матерью (1). Считается, что ребенок считает мать продолжением себя, и обучается познавать мир, только выходя за эти рамки. Если взаимоотношения надежны, ребенок постепенно становится все более отважным, исследуя мир вокруг себя и зная, что он может вернуться в безопасную среду, под опеку матери. Но в чем же тогда роль отца?
Одной из экзистенциальных проблем человеческих существ является то, что, сформировав в идеале безопасный и любящий симбиоз с матерью, мы затем тратим большую часть жизни, пытаясь избавиться от этой зависимости и научиться "крепко стоять на обеих ногах". Эта метафора, связанная с телом, является примером того несознательного и все же выразительного образа, который показывает танцевальным терапевтам то, что лежит в основе психологической динамики.
В данном случае мы можем представить, что когда ребенок совершает первые шаги, отделяясь от матери, его уже встречают заботливые отцовские руки. При подобном идеальном положении вещей, отец представляет собой мир вне матери. Ребенок учится тому, что в жизни есть не только мать, беспомощность и полная зависимость от нее. Это является первым жизненно важным уроком индивидуации.
В одной из немногих работ на эту тематику Абелин (1971) приходит к заключению, что с точки зрения современных авторов по психоанализу, "главная роль отца - вывести ребенка в реальный мир вещей и людей." (стр.232). В семьях, где отец отсутствует полностью, в течение долгого периода, либо становится недоступным для ребенка, дети испытывают больше трудностей в процессе индивидуации и отделения от матери.
Маргарет Малер пишет об этом периоде в развитии ребенка:
… образ матери прослеживается как первый образ, распознаваемый и, впоследствии, отделяемый в рамках двойственного симбиотического комплекса; … образ отца появляется перед ребенком … "из другого мира", как нечто восхитительно новое и удивительное, как раз в тот момент, когда ребенок лихорадочно испытывает потребность в развитии (расширении пространства). (Малер, 1966, стр. 8 - 9)
Абелин, исследовав специальную литературу и детально описав свои наблюдения за 14-ю детьми с первых месяцев жизни до возраста более 3-х лет, пришла к следующим заключениям:
… из факта, что жизненно важной задачей для ребенка в это время становится достижение индивидуации через процесс внутрипсихического отстранения от симбиотической матери, не обязательно следует, что это касается только матери и ребенка. Совсем напротив, для них обоих эта задача может стать невозможной без обращения к отцу…
Отец становится первым и наиболее близким среди "других" взрослых - первым шагом в мир новизны, внешней реальности. Таким образом, он появляется для того, чтобы внести в жизнь ребенка яркие качества практикующей подфазы развития, когда толчок к активному исследованию и автономному существованию чередуется время от времени с "дозаправкой", периодическими возвратами к знакомой и утешающей матери. В то время, как этот, едва ли не единственный, источник утешения угрожает детской потребности в инициативе, привязанность к отцу способна ограничить новые, безграничные, центробежные силы. Отец в полной мере отвечает за "потребность в деятельности" только созревающих моторных органов.
Действительно, в этот переходный период, мать и отец могут также рассматриваться в рамках систем психофизиологического созревания ребенка: с одной стороны - взаимная со-настройка состояний, укорененная в ритмических взаимодействиях предродовой фазы (Малер, 1960); с другой стороны - активный адаптивный разворот в сторону визуального моторного пространства. (Абелин, 1971, стр. 248 - 49)
Здесь следует отметить связь с психомоторным развитием. Как станет ясно далее, многие из пациентов, описанных в этой работе, охотно переходили в режим "взаимной со-настройки состояний" с помощью терапевта. Трудности у них появлялись тогда, когда требовалось "адаптивное отклонение наружу", в направлении "безграничных, центробежных сил".
Первой гипотезой, в таком случае, становится тот факт, что "достаточно хороший" отец (используя терминологию Винникотта) является жизненно необходимым "промежуточным объектом" в процессе разрыва симбиотических взаимоотношений с матерью и становления на путь индивидуации.
Следствием этого является то, что зависимость, оральная фиксация (Неубауэр, 1960; Ярроу, 1964), и нарушения в таких базовых личностных функциях как способности к отсроченному удовольствию (Мишель, 1958), восприятии (Барклай & Кусумано, 1967), и сообразительности (Глейзер & Мойнихан, 1963) образуется в случаях, когда отношения с отцом были неполными. Раннее отделение, как было доказано, наносит больше ущерба, чем позднее отделение (Хезерингтон, 1966; Сигман, 1966).
В отношении движений следует рассмотреть несколько аспектов. Ребенок в безопасных условиях обучается тянуться вверх и за чем-либо, делать шаги - расти по вертикали и развиваться в сагиттальной плоскости, что подразумевает не только усилия к достижению чего-то, но и смещение положения по отношению к центру гравитации, что требует мобилизации тазовой области. Если ребенок должен отделиться от материнской зависимости, это подразумевает также, что отец (либо кто-то иной, мужчина или женщина, выполняющий эту роль) способен принять ребенка.
Работая с пациентами, я был поражен недостатком энергии в тазовой области; усилия для того, чтобы тянуться за чем-то, и впоследствии быть настойчивым и выносить нагрузку, похоже, была заторможена, либо из страха быть наказанным, либо отклонением от образа отца; в некоторых случаях отец был просто недоступен, либо буквально, либо эмоционально.

2.2. Роль Отца в Самоуважении и Восприятии своего Тела.
То, что восприятие своего тела является отражением восприятия себя (Шилдер, 1950) стало центральной точкой зрения в танцевальной терапии. Низкая степень самоуважения - очень распространенное свойство среди пациентов в психопатологии и отражается на отрицательном восприятии тела. Шилдер пишет:
Судя по всему, два фактора играют особую роль в создании телесного восприятия. Одной является боль, другой - моторное управление конечностями. (стр. 104)
Построение позиций тела происходит на физиологическом уровне посредством постоянного контакта с окружающим миром. На уровне либидо осанка строится не только на интересе, который мы сами проявляем к своему телу, но и на интересе, который другие люди проявляют к частям нашего тела. Развитие телесного восприятия основывается не только на индивидуальной истории личности, но и на взаимоотношениях с окружающими (стр. 137 - 38). Вторая гипотеза, которую я бы хотел выдвинуть, состоит в том, что роль отца важна в установлении положительного или отрицательного восприятия тела. Причина этого лежит в том, что было описано ранее. Если отец репрезентирует переход от симбиотических взаимоотношений с матерью, из этого следует, что он более "объектен", чем мать, так как он не является партнером по симбиозу. Если обратная связь с отцом положительна, это отразится на положительном самовосприятии; если отрицательна - на отрицательном самовосприятии.
Это особенно важно в области сексуальной идентичности и телесного восприятия. По определению, отец отличается от матери половой принадлежностью. Реагирование отца на пол ребенка играет жизненно важную роль вне зависимости от того, какого пола ребенок. В некоторых культурах, мальчикам уделяется больше заботы, чем девочкам, и часто именно отец передает это мнение ребенку. И наоборот, отец может чрезвычайно дружественно подтверждать женственность девочки и мужественность мальчика. Он может обнимать, ласкать и щекотать девочку, но вряд ли будет бороться с ней так, как бы делал это с мальчиком. Эти физические взаимодействия несомненно важны в установлении начальной сексуальной идентичности, восприятия тела и самоуважения ребенка.
И наоборот, детская хрупкая личность может быть разрушена в случае, если отец олицетворяет насилие, страх, ненадежность или сексуальные злоупотребления. Ребенок может обратиться к матери за защитой, и узнать, что она не может ее обеспечить, так как сама является жертвой или выступает на стороне отца. Ребенок в таком случае ощущает, что мир - это опасное место, где некуда скрыться, и часто считает, что он "плохой", раз заслуживает такую судьбу.
Ребенок, который имеет лишь опыт материнского общения, встречается с дополнительными проблемами в отношении определения своей личности, так как мать должна быть в некотором роде и матерью и отцом для ребенка, а она не способна обеспечить различные качества физического взаимодействия реального отца. И наоборот, часто ребенку приходится отвечать многим потребностям матери, включая роль "мужа" и ребенка.
Часто отмечается тот факт, что проблемы развития раннего детства в некоторой степени повторяются в юности, и я полагаю, что это относится к отношениям между отцами и детьми. В подростковом возрасте, понятие сексуальной идентичности и благоприятного сексуального восприятия своего тела особенно важно. Некоторые пациенты, описанные ниже, испытывали переживания, связанные с инцестом и сексуальными злоупотреблениями отца или других близких мужчин. Но здесь прослеживается еще и противоположная проблема, проблема слишком отдаленного отца. Рассмотрите следующие примеры:

- В группе гештальттерапии, в которой я принимал участие, привлекательная девушка описала свои теплые взаимоотношения с отцом до возраста 12 лет. В последующие годы, жаловалась она, отец выглядел отдаленным. Она ощущала, что отец отталкивает ее, и, в результате, испытывала затруднения в восприятии своей женственности. Это наводит на размышления о том, что, возможно, его реакция исходила из соблюдения пристойности или даже из страха инцеста, при виде своей "девочки", распустившейся как цветок.
- В психодраматической группе, девушка убеждала своего отца наладить контакт с ней. Членам группы, но не отцу, было очевидно, что на самом деле она хотела лишь крепких объятий, а не просто дружеской беседы дважды в месяц. В конце концов, кто-то изобразил отца, и цепная реакция была удивительной. Оказалось, что практически каждая женщина в комнате начала рыдать и повернулась к сидящему рядом человеку, чтобы принять "отцовские" объятия.
-В конце интенсивного индивидуального занятия с юной пациенткой, страдающей от послеродовой депрессии, и в ходе которого мы коснулись темы, связанной с ее отцом-алкоголиком, девушка удивила меня, подарив долгие и теплые объятия. Впоследствии, я вспомнил о предыдущем описанном случае. Ретроспективно, я полагаю, что ее реакция была в большой мере откликом на упражнение, которое я ей предложил, попросив тянуться в сагиттальной плоскости, говоря при этом: "Если ты хочешь, можешь потянуться и прикоснуться ко мне, я буду рядом". Несмотря на то, что ей это показалось сложной задачей, она нашла это очень приятным. В этом случае, отец не оскорблял ее (только вербально), и, в основном, казался недоступным; его не было, ни физически, ни эмоционально, в то время когда семья нуждалась в нем.

В танцевальной терапии мы много работаем с телом для построения личности таким образом, чтобы личность стала достаточно сильной для борьбы с нерешенными эмоциональными проблемами. Другим направлением нашей деятельности выступает развитие более позитивного восприятия собственного тела. Шилдер писал в 1950-м году:
Следовательно, танец является способом изменения восприятия тела и избавления от жестких форм… Движение…влияет на телесное восприятие и ведет от изменений в телесном восприятии к переменам в психическом отношении. (Шилдер, 1964, стр. 208)

3. Мужчина и Женщина в Танцевально-Двигательной Психологии
Вопрос "правильного отцовства" особенно интересен в контексте танцевальной терапии. Хотя у терапевтов разных полов могут быть разные вербальные подходы, пол терапевтов не имеет особого значения. Однако, раз тело в движении находится в фокусе коммуникации и развития в терапевтических отношениях, возможно, что пол может стать более значимым фактором, по различным причинам.
С одной стороны, по мнению многих обычных пациентов, танец, по крайней мере, в современном западном обществе, часто ассоциируется с сексом, либо, по крайней мере, с возможностью встретиться или даже прикоснуться к представителю противоположного пола. Прикосновение, которое нередко используется во время танцевально-двигательных терапевтических сеансов, может оказаться чрезвычайно чувственным. Одним людям хочется больше прикосновений, другим - меньше, но, в любом случае, вероятнее всего это зависит отчасти от пола пациента и пола терапевта соответственно.
Несмотря на то, что для танцевальных школ в какой-то мере легче вербовать юношей, новые курсы массовой аэробики, похоже, состоят исключительно из женщин. В нашей культуре для мужчин существуют строгие ограничения относительно свободы выражать себя эмоционально, особенно в танце, так же как и прикасаться к другим мужчинам - из страха перед подозрением в гомосексуализме. В результате, в сравнении с пациентами-мужчинами, пациентам женского пола будет намного легче работать с мужчиной-терапевтом.

3.1. Описание гендерных отличий в Танцевально-Двигательной Психологии
Пока от терапевта ожидают обучения "второму шансу отцовства" (а не только для материнства), возникает вопрос, как гендерные отличия отражаются в движениях? Существуют ли отличия в движениях между мужскими и женскими паттернами, между отцами и матерями, и между хорошими и плохими отцами? Удивительно, но этот заманчивый вопрос, похоже, заслуживает внимания. Более того, этот вопрос потенциально очень важен в отношении того, к каким выводам можно прийти. Так как особые свойства движений могут рассматриваться как более "мужские" или "женские", либо даже как свойственные "хорошему" мужчине/женщине, то половая принадлежность терапевта может иметь меньшее отношение в вопросах отцовства и материнства.
Этот вопрос в большой мере объясняется значением культуры. Рассмотрение традиционных танцевальных стилей дает ясное объяснение этой теме, так как эти стили олицетворяют практически имитацию половых ролей. Обратите внимание на удивительный контраст между африканским танцем (и его разновидностями в странах Карибского бассейна и Латинской Америки) и западным классическим балетом. Африканский танец буквально приближен к Земле, и исполняется босиком на голой земле. Не возникает сомнений насчет земной сексуальности танцующих. Для представителей обоих полов, центр гравитации находится низко, колени согнуты, таз подвижен (Робинсон, 1986). Различия между полами малоуловимы: возможно, женщина больше действует ягодицами и ее движения выглядят более мягкими (она прилагает меньше усилий, движения плавные), и, возможно, с большим акцентом на поворотах вокруг своей оси. Мужчина, вероятно, демонстрирует большую склонность к толчкам тазом (б?льшие усилия при вращательных движениях).
В классическом балете акцент ставится на подъеме и легкости при значительно более жестких бедрах и туловище. Архетип классического танцора - это балерина на пуантах и в белой пачке. Это очень двусмысленный образ. В отличие от африканского танцора, балерина не сосредотачивает внимание на круговых движениях тазом, и отделена от понятия половой принадлежности. Но, при этом пачка подчеркивает округлость бедер и служит изящной рамкой для области гениталий, которая часто "преподносится" мужчине (используя термин этологов при описании поведения животных во время спаривания). Классический мужской костюм танцора подчеркивает широкую грудную клетку и плечи, а также узкие бедра. Мужчина демонстрирует свою силу, поднимая женщину и совершая удивительные прыжки. Однако его сексуальность также крайне сомнительна, и, безусловно, очень отлична от мужественности средневековых воинствующих баронов, которые эволюционировали (или деградировали?) в женоподобную французскую и итальянскую аристократию, давшую начало классическому балету.
Современный танец возник как реакция на классический балет и вобрал в себя многие элементы африканского и восточного танца. Отнюдь не случайно, что экспрессивный танец, который развивался в Европе и Соединенных Штатах в 1920-30-х годах перенес танцора ближе к полу и значительно сфокусировал танец на тазовых движениях. В течение долгого времени танцорами в театрах и студиях были крепкие мужчины и женщины, и каждый по-своему, казалось, искал и воплощал древние архетипы: вместо юных принцесс и принцев из классического балета девятнадцатого века появились мужчины и женщины античных драм.
Очевидно, что формы африканского и других традиционных танцев выносят половые признаки танцоров в качестве основной темы. Человеческая сексуальность часто метафорична в процессе распределения полов в живой природе, и обычно приписывается богам. Циклы зачатия и рождения, жизни и смерти вплетаются в танец так же как в обычной жизни, с распределением ролей и соответствующих паттернов движений для мужчин и для женщин.
Европейский классический балет возник из субкультуры, и рассматривался как "приближенный к богам" и в некоторой степени отстраненный от земных проблем и физических потребностей низших классов. Кроме того, в его романтической любви часто присутствует бессознательное стремление к близким эмоциональным отношениям в мире замерзших чувств. В Спящей Красавице именно любовь молодого человека пробуждает принцессу из ее постпубертатного сна. В Жизели невинная деревенская девушка сходит с ума после того, как ее покидает ее аристократический любовник.
Таким образом, при отсутствии роли отца и матери, классический балет склонен представлять их как королей и королев, либо в еще более искаженных формах сильного, древнего архетипа. В Золушке, мать героини умерла, и она остается со слабым отцом во власти двух уродливых сводных сестер. В Лебедином Озере, замок управляется Королевой; нет никаких признаков присутствия отца молодого принца Зигфрида, который развлекается со своими друзьями. Принцесса Лебедь, Одетта/Одилия, тем не менее, в когтях демонического мужского персонажа, Ротбара, который похищает юных девушек. Похожая ситуация и в Жар-птице. Безусловно, фрейдистские аналитики быстро бы определили эдипальный контекст противостояния Зигфрида и Ротбара.
Таким образом, классический балет представляет и мужчину в качестве чрезвычайно двойственного персонажа: симпатичным юным принцем, спасающим принцессу; донжуаном, который разрушает судьбу невинной женщины; далеким или отсутствующим отцом; и, наконец, в Coppelia - извращенным, но безобидным стариком.
С другой стороны, обратив внимание на паттерны движений, а не на метафорический смысл классического балета, нас поражает одна важная характеристика мужчины-танцора: он является поддержкой для женщины. Благодаря его поддержке она может парить в облаках и бросаться вниз, почти скользя по земле.
Именно в па-де-де танцовщик показывает модель "хорошего мужчины". Он обеспечивает поддержку, не будучи навязчивым, он демонстрирует силу с мягкостью и благородством, подстраиваясь под каждое ее движение, становится настоящим партнером.
Интересно, что в гран па-де-де дуэты сменяются сольными выступлениями. Это выглядит так, как если бы дуэт давал каждому из танцоров возможность "выйти в мир" и "заниматься чем-то своим" перед тем, как вернуться за "подзарядкой" к партнерским отношениям. В этом смысле, они отражают своеобразный танец матери и ребенка, а также идеальные взрослые отношения.
Современный танец нашего века во многих случаях отбросил как правила поведения в движениях, так и сексуальные стереотипы предыдущего века, изображая в танце намного более широкий спектр эмоций и взаимоотношений. Вероятно, вовсе не случайно, что многие из этих изменений были внесены женщинами - такими как Айседора Дункан, Дорис Хамфри, Марта Грэм и Мари Вигман. Они открыли путь новому поколению мужчин танцоров и хореографов - Чарльзу Вейдману, Тэду Шоуну, Курту Йоссу, Хосе Лимону и другим. Они превратили танцоров, и мужчину и женщину, в символы не только красоты, но и свободы движений, страсти и дисциплины, силы, чувственности и чувствительности.

3.2.Танец как Модель в Танцевальной Терапии.
Из вышеописанного исследования можно сделать вывод, что па-де-де в классическом балете обеспечивает одну модель танцевальной терапии, не буквально, конечно, а благодаря своему акценту на партнерстве в лучшем смысле этого слова. Однако, этот подход к танцевальной терапии немедленно поднял бы вопросы переноса и контр-переноса.
В этом смысле, пациентам пришлось бы по душе партнерство с терапевтом, но смогут ли они согласиться на разрыв, вновь переживая расставание, лежащее в основе их проблемы?
Элен Сиджел (1984) - одна из немногих танцевальных терапевтов, которая как раз использует классический балет. Сиджел ориентируется на психоанализ, что означает работу с переносом как основную и осознанную методику терапевтического процесса. Она пишет:

В профессии танцевального терапевта классический танец и хореография представляют собой дисциплинированное сознание через спектр моторных функций организма и их разносторонних проявлений. В сущности, классический танец идет параллельно с целями психоанализа, где происходит обучение и практика на основе откорректированных автоматических проявлений. Психоанализ в лучшем случае стремится высвободить и активизировать врожденные склонности путем усиления или создания сознательного контроля над потребностями.
По такому же пути идет и Классический Танец, настаивая на четкости линий и положений. В самом чистом смысле слова, он обуздывает моторные функции под управлением собственного сознания.
Современный танец, несмотря на его экспрессивность, не всегда стремится к такой осознанности…
Работа в области современного танца способствует танцевально-двигательной терапии, но не включает личностный образец, который присутствует в балете. Техника балета, применяемая в своем наиболее творческом аспекте, рождает гармонию и силу… Я обнаружила, что четкость техники классического балета приносит плоды в начале лечения (Cиджел, 1984, стр. 216-17).

В наши дни, Сиджел в большей степени концентрируется на работе с "нормальными невротиками", чем на работе в лечебных учреждениях. И, хотя она применяет балетную технику, она не так уж много двигается со своими пациентами (как делала это ранее в специальной школе, работая с пациентами, страдающими аутизмом); она инструктирует и наблюдает за ними, а также способствует их словесному общению. Другими словами, она скорее воодушевляет пациента/танцора к выполнению соло, которому помогает контроль и "четкость линий" техники классического танца, чем предлагает поддержку "партнера". Многие терапевты посчитали бы, что такие операции один на один с невротическим пациентом было бы слишком проблематичным из-за переноса.
С другой стороны, при том, что некоторым пациентам может потребоваться развитие чувства внутренней силы, идущей от дисциплинированного контроля внутренних импульсов, для других проблема в противоположном - обучении творчески выражать подавляемые чувства. В этом случае активный терапевт - партнер может сыграть важную роль в терапевтическом процессе.
Как продемонстрировала нам Марта Грэм и другие, выражение эмоций необязательно является тем же что "отпусткание". Катарсис иногда может быть важным шагом в терапии, как отмечал еще Аристотель несколько тысяч лет тому. Но это лишь шаг на пути к развитию, интеграции и внутренней силе.
Поэтому, танцевальная терапия может включать высвобождение эмоций, но, как и сами современные танцы, она также включает процессы построения личности (такие как заземление, центрирование, дыхание, сокращение и расслабление, падение и восстановление, выравнивание, артикуляция частей тела, эксперименты с качествами усилия, формой и пространством), а также социальную коммуникацию и взаимодействие. Она направлена на то, чтобы хорошо узнать Себя, и развить чувствительность к окружающим.

3.3. Тело в Психотерапии.
Еще в 1930-х Вильгельм Райх отошел от учения Фрейда, и сначала в Европе, а затем и в Соединенных Штатах, исследовал то, что сегодня называется телесной терапией. Райх верил в нечто вроде сексуальной или жизненной энергии, которая часто блокируется в различных участках тела, мешая естественным волнообразным рефлекторным сокращениям через все тело во время оргазма. Телесная терапия сегодня содержит многие соответствующие понятия, взятые из традиционной Восточной медицины.
На танцевальную терапию оказали двойное влияние и современный танец и телесная терапия. Это особенно очевидно в работе Ирмгард Бартеньефф (1980) и Лилиан Эспенак (1982), женщин-ученых, приехавших в Соединенные Штаты из Европы во время Второй Мировой войны. Бартеньефф, базируясь на работе Рудольфа Лабана, и впоследствии лично занявшись физиотерапией, многое сделала для соединения анализа движения по Лабану и анализа вовлеченности тела в движение. Эспенак работала под влиянием Александра Лоуэна, последователя Райха и Альфреда Адлера.
Подобно Марте Грэм и Эрику Хоукинсу в танце, Вильгельму Райху и Александру Лоуэну в телесной психотерапии, Бартеньефф и Эспенак ставят акцент на освобождении области таза с целью интегрировать всю гамму экспрессивных движений в словарь индивидуума.
В то время, как Райх защищает идею прямого воздействия на области напряжения (гипертонические мышцы), норвежский психиатр Лиллемор Джонсон полагает, что следует уделить внимание стимулированию слабых (гипотонических) мышц: если убрать мышечный панцирь (термин Райха), пациент может упасть в эмоциональном и физическом смыслах. Работа Джонсон интересна тем, что она создала карты паттернов телесного напряжения, вызванного травмами, полученными пациентами в разном возрасте и на разных уровнях развития. В сущности, она предлагает рассматривать намного больше уровней, чем модель Фрейда. К примеру, существует стадия, на которой ребенок впервые обучается поднимать голову, получая новую перспективу виденья окружающего мира; в этот период мышцы шеи и верхние мышцы спины особенно подвержены стрессам.
В несколько ином ракурсе Джудит Кестенберг (1967) предложила анализ ритмических движений, основанных на психосексуальных стадиях развития Фрейда (оральной, анальной, уретральной и т.д.). Кестенберг пытается расширить анализ движений Лабана и интегрировать его с психоанализом. В своей работе с матерями и детьми она уделяет намного больше внимания степени присоединения и отстранения в их совместных ритмах и физическом состоянии:
Говоря в целом… со-настройка приводит к симбиозу, а отстранение приводит к отделению. Чрезмерная со-настройка стимулирует появление страха поглощения, а чрезмерное отстранение ведет к страху отделения. Чрезмерная со-настройка может привести к подавлению независимого функционирования. Излишнее отстранение усиливает моторные дисфункции как ответную реакцию на стресс, но кроме этого, может приводить к подавлению функций. (Кестенберг, 1975, стр. 171)
Работа Кестенберг, которая построена на исследованиях Лабана (чья концепция стала центральной в обучении большинства танцевальных терапевтов), оказала значительное влияние на танцевальных терапевтов. Понятие со-настройки также присутствует в работах Стерна (1985), а его концепция "жизненных аффектов" похожа, если не идентична, "Усилиям" Лабана. Эти и другие авторы, описывающие танцевальную терапию, сходны в том, что "ощущение себя" в высокой степени реализовано посредством физического взаимодействия между ребенком и взрослыми. Ребенку требуется как защита, так и вызов, приспособление и отстранение, Усилия (Лабан) "потакания" и "борьбы" в количестве, которое подходит уровню развития ребенка.
Подводя итог, следует сказать, что на протяжении этого века танцоры, психиатры и танцевальные терапевты осознали, что существует тесная взаимосвязь между мышечным напряжением и стилем движений, способностью выражать или подавлять эмоции, способностью общаться и контактировать с другими людьми, как на сцене, так и за ее пределами. Можно также сделать вывод о том, что качества "хорошей/плохой" матери и "хорошего/плохого" отца находят свое выражение в движениях и реакциях на них как на телесном, так и на эмоциональном уровнях.

3.4. Характеристики движений Мужчины и Женщины.
Исходя из того, что в данной статье мы в первую очередь интересуемся влиянием отцов на образ движения госпитализированных психиатрических пациентов, интересным будет также рассмотрение вопроса, существуют ли отличия в характеристиках движений мужчин и женщин.
Не так уж просто идентифицировать отличительные характеристики движений мужчин и женщин, не говоря о "хороших" и "плохих" представителях - особенно во время культурных изменений и горячих дебатов о сексуальных ролях. Таким образом, этот раздел весьма предварительный и теоретический, и основывается на смеси телесных метафор, первобытных и культурных убеждениях, анализе движений и случаях их практики.
Начнем со случая. Несколько лет тому, я посетил лекцию на Конференции по Гуманистической Психологии, ее вел сексолог, мужчина с шовинистическими наклонностями. Он предлагал представить яйцеклетку, которая пассивно ожидает оплодотворения внутри женщины. И напротив, - миллионы мужских сперматозоидов, борясь с течением, стараются первыми прорваться в яйцеклетку, чтобы оплодотворить ее. Спустя несколько дней мы вместе с Бриттой Хоген, женщиной, работавшей с африканскими танцами, драмой и мифами, провели эксперимент. Я отвёл около 20 мужчин с конференции в отдельную комнату, в то время как она оставалась с 40-50 женщинами. Каждой группе было дано задание придумать собственный звук, ритм и движение. Мужчины, которых напоили вином во время обеда, в качестве звука выбрали нечто между пыхтением и ворчанием, а в качестве движений - удары, топанье и толчки тазом; это выглядело и звучало как нечто среднее между танцем из джунглей и марафонским бегом. Когда мы вернулись в конференц-зал чтобы сравнить выборы групп, то обнаружили, что они раскачивались, соединив руки в огромном круге. Мужчины потеряли всякое чувство солидарности, причем каждый мужчина пытался прорваться в круг поодиночке, что им, в конце концов, удалось, и все они оказались принятыми в круг раскачивающихся женщин. Наступил захватывающий момент, когда соперничающие ритмы слились в ритм более высокого порядка, и, поднявшись до нового крещендо, этот ритм стих, превратившись в спокойную гармонию.
Я не думаю, что многие осознали параллель между яйцеклеткой и сперматозоидами, но, безусловно, это была очень эффектная иллюстрация. Само действие было необычайно мощным (действительно, слишком мощным для некоторых участников, которые пытались остановить его). Особенно удивительным был тот факт, что мужчины, которые вели себя чрезвычайно первобытно, оказались далеко не настолько сильными, как круг женщин. Энергия и качества движений обеих групп были очень разными. Хотя различия и были побудительными, именно соединение двух групп вызвало всеобщий духовный подъем.
Существует общая иконография: круг у женщин и фигура с острыми углами или квадрат - у мужчин. К примеру, антропологи, составляющие список семейных родословных, используют круг для изображения женщины и треугольник (или квадрат) для представления мужчины. Очевидно, это объясняется анатомическими особенностями, в соответствии с которыми женские гениталии открываются, чтобы принять мужские.
Более конкретно можно сказать, что основным мужским движением являются толчки таза и проникание в женщину, с целью оплодотворения. Пользуясь терминами анализа движений, это означает расширение в "двигательной" плоскости (придание формы) и толчки в сагиттальной плоскости (пространство).
Женщина наоборот, расширяется в горизонтальной плоскости и имеет склонность к сокращению в вертикальной, чтобы принять мужчину. Женские движения - это вбирание, в то время как мужские движения - выталкивание. Все это было хорошо проиллюстрировано в условиях группового эксперимента, описанного выше.
Во время беременности женщина в какой-то степени находится в постоянном состоянии сохранения, с пассивными усилиями. В момент рождения, тем не менее, она обязана изменить поведение на противоположное, вызывая сильные сокращения, которые вместо того, чтобы удерживать ребенка, энергично выталкивают его: именно в этот момент первобытные характеристики женских движений становятся противоположными пассивному удерживанию. Пассивная женщина, которая не знакома со своей мужской, выталкивающей энергией, по терминологии Кестенберг, внутренним садистским потоком напряжения, может испытывать трудности при рождении ребенка.
Роль мужчины также двойственна в этот момент, так как теперь он должен защищать и обеспечивать женщину, причем обе эти функции двояки в анализе движений. Защита означает с одной стороны "взять ее под свое крыло", а это "женское" ограждающее действие, а с другой стороны "отражение врагов", которое является "мужским" сагиттальным действием. По такой жен схеме, "обеспечивать" означает и выход в свет, и даже нападение на него (как на охоте), и собирательство (которое во многих обществах в основном выполняется женщинами).
После рождения ребенка, женской задачей вновь становится открытие объятий для ребенка и кормление его молоком. В этот период ребенок обучается радостям визуального контакта, оральным удовольствиям, ощущению материнской кожи на своих щечках. Он обучается протягивать ручки за тем, что он хочет или отталкивать то чего он не хочет, а также дискомфорту от голода, страху разлучения.
Роль отца в раннем детстве намного менее ясно определена в биологическом, психологическом, культурном и двигательном смыслах. В идеале, он продолжает обеспечивать семью и давать эмоциональную и практическую поддержку матери. В более многочисленных семьях так же, если не в большей степени, наряду с отцом ребенка эти роли играют другие женщины. В некоторых современных семьях отец может проявлять намного больше заботы о ребенке, но в таком случае он в сущности становится дополнительной матерью.
Мне кажется, как я уже предположил выше, что отец становится особенно необходимым в тот момент, когда ребенок начинает отстраняться от матери в сторону окружающего мира. В понятиях Усилия/Формы, отстранение к окружающему миру означает в первую очередь расширение, а не сжатие в вертикальной плоскости, протягивание и выход в сагиттальной плоскости, усилия борьбы, а не потакания. В психологическом понимании, это означает делать, а не быть.
Все описанное в своем развитии совпадает с тем, что последователи Фрейда называли анальной и уретральной фазой. Не преследуя цель приуменьшить психологическое значение оральной, анальной и генитальной областей, я полагаю при этом, что такая схема не уделяет достаточно внимания психологическому значению различных стадий развития движений, даже несмотря на то, что они связаны: такие вещи как поднятие головы и шеи, приподнимание верхней части туловища перед тем как научиться ползать, ползанье, ходьба, бег, топанье, прыжки и т.д. Шилдер располагает их таким образом:
Во всей структуре строения тела, эрогенные зоны будут играть ведущую роль… Но нет причин предполагать, что в эротизме, который концентрируется на поверхности тела, мышечная активность не будет иметь значения. Мы предполагаем, что каждое действие индивида в аналитическом смысле, каждое хватание, ощупывание и сосание окажет значительное влияние на чувства, но моторика также управляется стремлениями, склонностями и желаниями. (Шилдер, 1964, стр. 123)
Проще говоря, мы можем себе представить, что ребенок, чьи взаимоотношения с матерью стали непрочными, не захочет покидать мать (из боязни, что ее не будет, когда ребенок вернется). И наоборот, ребенок, чьи взаимоотношения с отцом расстроены, также не захочет покидать мать. В обоих случаях, ребенок будто ограничен в его взаимоотношениях с Пространством (в понимании Лабана), в способности Формы, и в способности выражать гамму Усилий (Бартеньефф, 1980). В некоторых случаях, эти ограничения могут тратиться на усилия борьбы, в других случаях на усилия потворства. Это отразится на восприятии тела, даже не беря во внимание тот факт, что в неблагополучных семьях поведение родителей, вероятно, наносит вред самоуважению и восприятию ребенком собственного тела (вследствие негативных комментариев, наказаний и т.д.).
Достаточно трудно сказать, что существуют особые мужские и женские характеристики движений, хотя мы могли бы отнести некоторые из них к "женским" а другие к "мужским". Психологи по изучению личности долго полагали, что все мы имеем обе разновидности этих черт. Не так давно, под влиянием публикаций К. Юнга, стало более широко известным понятие идеала личностного роста, как достижения интеграции качеств, представленных "Анимой" и "Анимусом" (скрытое мужское внутри женской личности) в чем-то наподобие гермафродитизма (Зингер, 1976; Бернштейн, 1984)
Говоря о движениях, это может означать не только способность расширяться и сокращаться в горизонтальной плоскости, в сочетании с Усилиями "потакания" ("женские" качества движения), но и способность толкать и прыгать в сагиттальной плоскости, в сочетании с Усилием "борьбы" ("мужские" качества движения). В психологическом аспекте, это означает способность давать наравне со способностью брать; быть наравне с тем, чтобы действовать, быть способным "следовать течению" и "плыть против течения", быть способным прощать и принимать и при этом быть настойчивым. Когда того или иного качества недостает, имеют место патологические крайности пассивной зависимости с одной стороны и жестокой агрессии с другой стороны.
Одним словом, я утверждаю, что пациентам либо "мужских", либо "женских" двигательных качеств в результате травматических семейных отношений и плохих ролевых моделей, которые привели к подавлению "недостающих" качеств. Задача терапевта в том, чтобы помочь "вытащить наружу" подавленные качества, создавая атмосферу, в которой расширяется репертуар движений пациента, развиваются социальные навыки, улучшается восприятие тела пациента и самоуважение, обеспечиваются творческие возможности для выражения эмоций, что позволяет пациенту работать, не взирая на энергетические блоки и травматический материал.